PhilosofFine

3. Разработанные Ломоносовым принципы естественнонаучного материализма оказали глубокое влияние на философские искания А.Н. Радищева. Написанный им в ссылке трактат "О человеке, о его смертности и бессмертии" (1792) произвел поистине "сократический переворот" в русской философии: как Ломоносов обособил, отделил от теологии натурфилософию, а просветители екатерининской эпохи развили социологическое направление, так Радищев отпочковал от общества, поставил рядом с ним человека, создал уникальнейшую традицию русской философской антропологии.

Свою задачу мыслитель формулировал так: "Обратим взор наш на человека; рассмотрим самих себя; проникнем оком любопытным во внутренность нашу и потщимся из того, что мы есть, определить или, по крайней мере, угадать, что мы будем или быть можем .". Мысль Радищева устремлена на постижение будущности человека, однако он не связывал себя ни с какой односторонней тенденцией - ни религиозной, ни атеистической. Он отвергал "все предрассудки, все предубеждения" и основывался только на "познании естественности", т.е. природы и человека.

Ключом к антропологии Радищева служило "правило сходственности", согласно которому все, что можно сказать о животных, можно сказать и о человеке. Мы видим, как в природе все вещи образуются из стихий, как семя дает начало произрастанию растений и животных; так и "человек преджил до зачатия своего", существовал в "предрождественном состоянии". Это было "бытие без жизни", "полуничтожество", однако не смерть, не ничто. " .Смерть не существует в природе, но существует разрушение, а следствие - одно токмо преобразование".

Проводя различие между бытием и жизнью, Радищев опирался на ломоносовское учение о сохранении наличного бытия: раз бытие неуничтожимо, не может исчезнуть и человек. Во всяком случае, относительно тела тут все было ясно: после смерти человека "все члены распадаются, каждое начало отходит к свой стихии". Но как быть с душой? Ведь именно в ней человек обретает свою сущность. Коль скоро бытие вечно и нерушимо, то и душа должна обладать вечностью.

Так ставил вопрос Радищев. Он применял к душе тот же критерий "предрождественного" и "нынешнего" состояний, которым руководствовался при рассмотрении тела. Логика его была предельно проста: душа также имеет предрождественное существование, как и тело. Она изначально сопряжена с семенем и живет в нем, доколе семя не переходит в зародыш. Семя обладает душой как некой внутренней силой, тождественной силе любого другого природного объекта - металла, камня, земли; и только в зародыше душа обретает "свойства жизни" - чувствительность, нервы. Таково же предрождественное состояние других тварей, из чего явствует, что человек "в существенности своей следует одинаковым с ними законам". Лишь с рождением человека душа постепенно претерпевает коренное обновление: она проникается способностью познания, постигает Бога, создает художества, науки. Это уже не та душа, которая пребывала в семени и зародыше. Живая душа окрыляется стремлением к самосовершенствованию, расширению своих качеств; в ней есть разум, составляющий "мету мысленного существа". Элементы души - речь, слово; без них "онемелая наша чувствительность, мысленность остановившаяся пребыли бы недействующими, полумертвы, как семя, как зерно". Поэтому душа не может разрушиться вместе с телом; для нее это было бы равносильно уничтожению, гибели. Стихии тела и в "сложении человека", и по смерти его сохраняют все свои свойства; но если разрушится связь элементов души, тогда не станет и мысленности, не станет самой души. А это противоречит истине: бытие есть, небытия нет. Бытие способно расширяться, расти за счет совершенствования "стихии чувствующей и мыслящей", но оно не может ни исчезать, ни становиться меньше. Возвратного пути у бытия нет. "Верь, вечность не есть мечта". Душа бессмертна.