PhilosofFine

2. "Русский византизм". Провозглашенный Данилевским принцип "эгоистической политики" получил свое претворение в крайне консервативной теории "русского византизма", создателем которой стал К.Н. Леонтьев (1831-1891). Его работы воспринимались современниками как "разложение славянофильства" [П.Н. Милюков]. Действительно, в большинстве из них, в частности, таких как "Византизм и славянство" (1875), "Русские, греки и юго-славяне. Опыт национальной психологии" (1878), "Письма о восточных делах" (1882-1883), он открыто выступал против идеи "односторонне славянского" назначения России, признания ее авангардом всеславянства. Ему казалось, что "вовсе нелестно быть тем, чем до сих пор были все славяне, не исключая даже русских и поляков: чем-то среднепропорциональным, отрицательным, во всем уступающим духовно другим, во всем второстепенным". По этой причине Леонтьев политику "православного духа" предпочитал политике "славянской плоти". Другими словами, он откровенно становится на позиции религиозно-национального консерватизма. В Леонтьеве больше всего поражала сила его ума, "недоброго, едкого, прожигающего каким-то холодным огнем" [С.Н. Булгаков]. Им владело какое-то неизъяснимое ощущение трагизма истории, сознание неизбежности ее конца, гибели. На всем он видел печать разложения и гниения, подводя всякое развитие, всякое изменение под действие сформулированного им всеобщего триадического закона. В соответствии с этим законом, все в мире пребывает лишь в пределах данной формы, не переходя ни в какое иное состояние: нечто либо только существует, либо не существует. Именно деспотизм формы, выражающей внутреннюю идею материи, приводит к возникновению явления, которое совершает постепенное восхождение от простейшего к сложнейшему, возвышается до обособления, "с одной стороны, от окружающего мира, а с другой - от сходных и родственных организмов, от всех сходных и родственных явлений". Высшая точка развития оказывается одновременно высшей степенью индивидуализации явления, воплощением высшей цветущей сложности. Все последующее зависит от крепости и устойчивости формы. Явление живет и сохраняется, пока сильны узы естественного деспотизма формы. Но как только форма перестает сдерживать разбегающуюся материю, процесс развития тотчас переходит на стадию разложения и гибели. Исчезновению явления предшествуют такие специфические моменты, как упрощение составных частей, уменьшение числа признаков, ослабление их единства и силы. Происходит своего рода растворение индивидуальности, явление как бы достигает "неорганической нирваны", уходит в небытие. "Все постепенно понижается, мешается, сливается, а потом уже распадается и гибнет, переходя в нечто общее, не собой уже и не для себя существующее". Развитие представляет собой триединый процесс: 1) первоначальной простоты, 2) цветущей сложности и 3) вторичного смесительного упрощения, в равной мере охватывающий природные и социальные закономерности.

По триадической схеме развивается и государство: сперва совершается обособление свойственной ему политической формы, затем наступает период "наибольшей сложности и высшего единства", а после происходит падение государства, которое "выражается расстройством этой формы, большой общностью с окружающим". Долговечность государства не превышает 1000 или может 1200 с небольшим лет. У каждого народа своя особая государственная форма. Она вырабатывается не вдруг и не сознательно, и долгое время может оставаться непонятой. На начальной стадии, как правило, превалирует аристократическая форма; на стадии цветущей сложности "является наклонность к единоличной власти (хотя бы в виде сильного президентства, временной диктатуры, единоличной демагогии или тирании, как у эллинов в их цветущем периоде), а к старости и к смерти воцаряется демократическое, эгалитарное и либеральное начало". Формула сильного государства - это диктатура, жесткая централизация, слабого и умирающего - уравнение, "демократизация жизни и ума".