PhilosofFine

Со всем этим и с заключенными здесь глубинными трудностями нам не справиться, если мы бросаем на них лишь беглый взгляд и устраняемся от труда последовательного вопрошания и исследования; или если мы заимствуем аргументы в мастерской философов прошлого, к примеру, Аристотеля или Фомы, и теперь ввязываемся в игру логических доказательств и опровержений. В случае эпохе логика, а также любое априори и любые философские доказательства в старом достопочтенном стиле не могут быть использованы в качестве тяжелых орудий; скорее, они отличаются наивностью, которая сама подлежит эпохе, как и всякая объективная научность. С другой стороны, существу философии, начинающей в этом трансцендентально-феноменологическом радикализме, свойственно то, что она, как уже было сказано, в отличие от объективной философии, не обладает заранее готовой почвой само собой разумеющегося, а в принципе исключает всякую почву подобного (пусть и другого) стиля. Стало быть, ей приходится начинать вовсе без всякой почвы. Но она сразу же получает возможность создать себе почву собственными силами, а именно, овладевая в оригинальном самоосмыслении наивным миром, превратившимся в феномен, или в универсум феноменов. Ее начальный ход, подобно тому как он вчерне был проведен в вышеизложенном, по необходимости есть ход опытного познания и мышления в наивной очевидности. У нее нет никакой заранее данной логики и методологии, свой метод и сам подлинный смысл своих свершений она может получить только благодаря все новым самоосмыслениям. Ее судьба (задним числом ее, конечно, можно понять как сущностную необходимость) состоит в том, чтобы снова и снова сталкиваться с парадоксами, которые проистекают из остающихся не расспрошенными и даже не замеченными горизонтов и, начиная функционировать, выражаются прежде всего в возникающих при этом недоразумениях.