PhilosofFine

Ответы реалистов на все указанные замечания нельзя назвать окончательно убедительными. Например, предлагаются конкретные модели причинного объяснения, и в их рамках уже можно говорить о наилучшем причинном объяснении [Lipton, 1991]. Причинное объяснение претендует на большую объективность, поскольку практически лишено излишнего психологизма. Непричинное объяснение может иметь смысл простого совпадения. Причинное объяснение прочно связано с понятием «истина», поскольку мы понимаем, что что-то должно быть причиной для анализируемого явления. Действительно, то, что Х просто объясняет какое-то явление, еще не является основанием для принятия Х, однако то, что Х является причиной данного феномена, является вполне убедительной причиной, чтобы принять Х. Если объяснение - это характеристика нашего сознания, то причина - это характеристика реальности.

Можно привести еще одну версию реализма. Это реализм, разделяющий реализм относительно теорий и реализм относительно объектов [Ха-кинг, 1998]. Объектный, или, как его иногда называют, «сущностный» реализм, утверждает, что научные теории, содержащие «ненаблюдаемые сущности», не могут быть обоснованы с помощью эмпирических данных, однако отдельные «сущности» можно рассматривать как причины явлений. Мы можем ошибаться относительно деталей, но мы должны быть уверены в том, что, например, электроны реальны, по крайней мере, мы можем манипулировать с ними в ходе реальных экспериментов и практического использования теорий, построенных на предположении, что они существуют. В данном случае, по крайней мере, удается «перекинуть мостик» между объективной реальностью и явлением.

Вслед за Х. Патнэмом большинство современных сторонников реализма придерживаются так называемого аргумента «чудеса не принимаются» (no miracle argument) [Putnam, 1975. Р. 73], который мы вынесли в эпиграф к гл. 4 данного пособия. В этом случае указывается на то, что антиреализм занимает достаточно странную позицию в отношении понимания успешности научных теорий или объяснения прогресса научного знания в целом. Действительно, не странно ли предполагать, что теория, которая обладает успешными предсказаниями, не является истинной? Как еще мы можем объяснить то, что эмпирический успех теории не связан с тем, что теория истинна? В то же время реалист ни на минуту не задумывается над ответом на вопрос, почему теория соответствует эмпирическим данным, - потому что она истинна. Таким образом, истина теории является как бы наилучшим объяснением ее успешности или, по крайней мере, наилучшим объяснением из тех, которые в принципе может предложить антиреалист. Казалось бы, это именно тот аргумент, который не подвластен тотальному прессингу антиреализма. Однако детальный анализ аргумента показывает, что он основан на, возможно, непреодолимом «порочном круге». В основе реализма лежит вывод к лучшему объяснению, и мы стремимся привести доводы в его (вывода) пользу, с другой стороны, сам реализм (как философская платформа) есть наилучшее объяснение того, что мы наблюдаем, так как реализм суть наилучшее объяснение объяснительного и предсказательного успеха научной теории. «Порочный круг» состоит в том, что мы используем вывод к лучшему объяснению как обоснование для того, что сам вывод к лучшему объяснению обоснован.

Спор между реализмом и антиреализмом бесконечен, однако нас в данном случае будет интересовать не столько развитие этого спора, сколько аргументы в пользу реализма, которые можно почерпнуть в ходе анализа современной физики пространства и времени. Поддерживает теория относительности реалистский тезис относительно реальности или нет? Предлагает ли современная физика достаточно оснований в пользу реализма? Поддерживает ли современная физика антиреалистские тезисы о теоретической нагруженности и субъективном влиянии на наблюдение и недоопределенности теории эмпирическими данными? Дает ли физика основания утверждать, что мы все-таки способны обладать знанием о реальности «как она есть на самом деле» или хотя бы его частью?