PhilosofFine

Непосредственным учеником Введенского и его преемником на посту заведующего кафедрой философии С.-Петербургского университета стал Иван Иванович Лапшин (1870-1952). Главная его работа "Законы мышления и формы познания" (1906) принесла ему сразу и магистерскую, и докторскую степень. В 1910г. Лапшин опубликовал книгу "Проблема чужого я в новейшей философии", где поставил проблему "чужой одушевленности", существования другого "я", которую уже Введенский считал неразрешимой в рамках точного и строгого знания. Свое решение этой проблемы Лапшин дал в статье "Опровержение солипсизма", опубликованной в 1924 г. уже в эмиграции, начавшейся для Лапшина, как и для многих других русских философов, в 1922 г. В том же 1922 г. вышла самая объемная книга Лапшина "Философия изобретения и изобретение в философии". В эмиграции он опубликовал также множество работ по культурологии и истории русского искусства.

Взгляды Лапшина с гораздо большим правом, чем взгляды Введенского, могут быть названы неокантианскими. Подобно другим представителям этого течения (особенно близок он в этом к Г.Когену), Лапшин стремился избавить гносеологический "критицизм" от последних остатков "догматической" метафизики, которые были связаны у Канта с понятием "вещи в себе". В своей работе "Законы мышления и формы познания" Лапшин доказывает, что логические законы являются всецело зависимыми и вторичными по отношению к тем формам познания, которые ориентированы на освоение многообразия явлений. Этот важнейший тезис Лапшин использует для обоснования вывода о том, что "вещи в себе" абсолютно непознаваемы, и бессмысленно даже говорить о том, существуют они или не существуют. Его размышления развивают то, что говорил по этому же поводу Введенский. Обращаясь к закону противоречия, Лапшин утверждает, что его применимость к объектам непосредственно связана с их подчиненностью формам пространства и времени: через эти формы противоречивые качества объекта "разводятся" по разным пространственно-временным элементам и поэтому никогда не сходятся вместе. Это и означает, что сам закон противоречия является следствием универсальности определенных форм познания (более конкретно - форм пространства и времени). При этом, для того чтобы этот вывод имел силу по отношению к любым представлениям субъекта, Лапшин утверждает применимость форм пространства и времени ко всем данным опыта, в том числе и к данным внутреннего опыта (например, к эмоциям).

Итогом этих рассуждений, как и у Введенского, является отрицание возможности какого-либо знания по поводу "вещей в себе", поскольку Лапшин разделяет тезис своего учителя о том, что знание есть только там, где действует закон противоречия. Однако если Введенский все-таки сохраняет метафизику, как сферу действия особой способности сознания, веры, то Лапшин полностью отрицает какую-либо ценность метафизических постулатов; он доходит до того, что называет любые метафизические суждения "мифологией". В его взглядах резко проступает очень редкая для русской идеалистической философии антирелигиозная установка. Лапшин резко противопоставляет философию (истинную "критическую" философию) и религию, отказываясь считать последнюю источником первой и ее вечной спутницей. Наиболее ясно негативное отношение Лапшина ко всякого рода мистическим и религиозным философским концепциям выражено в статье "О мистическом познании и вселенском чувстве", где мистическое и религиозное чувство (чувство единения с Богом) описывается как чисто субъективная эмоция, не имеющая никакого значения за пределами сознания субъекта.