PhilosofFine

Конкретные детали этой концепции не слишком интересны, поскольку Булгаков не добавляет ничего принципиально нового к набору традиционных идей, не раз высказывавшихся до него в "софийной" литературе. Поэтому мы остановимся только на одном принципиальном моменте, который он сам выделяет в качестве особенно значимого и который, действительно, обозначает его радикальное расхождение с большинством русских философов начала века. Булгаков настойчиво подчеркивает, что "софийность" хозяйства и познания, их направленность на реализацию идеального состояния мира и человека вовсе не означает, что человеческое творчество хотя бы в малейшей степени подобно божественному Творению; наше творчество, - пишет он, -не содержит в себе "ничего метафизически нового, оно лишь воспроизводит и воссоздает из имеющихся, созданных уже элементов и по вновь находимым, воссоздаваемым, но также наперед данным образом". Называя притязание человека на подлинное творение, на создание чего-то абсолютно (метафизически) нового "сатанизмом", Булгаков, по сути, уже в "Философии хозяйства" выступает в качестве "инквизитора", налагающего проклятие на всю современную философию, для которой, как мы не раз подчеркивали выше, именно раскрытие глубокой истинности указанного притязания составляло одну из важнейших задач. Несмотря на желание Булгакова создать видимость согласия своего учения с самыми оригинальными течениями философской мысли, на деле все его усилия направлены на осуществление философской "контрреформации", возвращающей философию даже не столько к Шеллингу и Соловьеву, сколько к Платону и платоновской традиции, сыгравшей роковую роль в развитии европейской культуры (см. раздел 2.2).