PhilosofFine

b) Использование соотнесенных с субъектом опытов для объективных наук и наука о них

Науки осуществляют свои построения на само собой разумеющейся почве жизненного мира, извлекая из него то, что когда-либо бывает потребно для тех или иных преследуемых ими целей. Но пользоваться жизненным миром таким способом не означает научно познавать сам этот мир в его собственном способе бытия. Эйнштейн, к примеру, использует эксперименты Майкельсона и результаты их проверки другими исследователями, проведенной с помощью приборов, которые представляют собой копию майкельсо-новых, с использованием тех же масштабов, с констатацией совпадений и т. п. Несомненно, что все здесь задействованное, персонал, аппаратура, помещение лаборатории и т. п. само вновь может стать темой для постановки вопросов, объективной в обычном смысле, в смысле позитивных наук. Но Эйнштейн никак не мог использовать теоретическую, психолого-психофизическую конструкцию объективного бытия г-на Майкельсона, а имел дело только с человеком, доступным ему (как и любому в донаучном мире) в качестве предмета простого опыта, с человеком, вот-бы-тие которого в этой жизненной активности и ее результатах в общем для всех жизненном мире всегда уже является предпосылкой для всех объективно-научных вопросов, намерений, свершений Эйнштейна касательно экспериментов Майкельсона. Конечно, это один общий для всех мир опыта, в котором и Эйнштейн, и любой другой исследователь знает себя как человека, в том числе и тогда, когда он занят своими исследованиями. Именно этот мир и все, что в нем происходит, мир, используемый, смотря по потребности, для научных и других целей, с другой стороны, для каждого естествоиспытателя в его тематической установке на «объективную истину» этого мира отмечен печатью «всего лишь соотнесенного с субъектом». В контрасте с этим определяется, как мы говорили, смысл «объективной» постановки задач. Это «соотнесенное с субъектом» должно быть «преодолено»; ему можно и нужно противопоставить гипотетическое по-себе-бытие, субстрат логико-математических «истин-по-себе», к которым можно приближаться во все новых и все более удачных гипотетических попытках и оправдывать их через подтверждение в опыте. Это одна сторона. Но пока естествоиспытатель испытывает такой объективный интерес и действует сообразно ему, соотнесенное с субъектом, с другой стороны, все же функционирует для него вовсе не как нечто незначительное и проходное, а как то, что для каждого объективного подтверждения дает последнее обоснование теоретико-логической бытийной значимости, т. е. как источник очевидности, источник подтверждения. Видимые масштабы, деления шкалы и т. п. используются как действительно существующие, а не как иллюзорные; стало быть, то, что действительно существует в жизненном мире как действенное, составляет здесь посылку.

с) Является ли соотнесенное с субъектом предметом психологии?

Вопрос же о способе бытия этого субъективного или о науке, которая должна заниматься им в его бытийном универсуме, естествоиспытатель, как правило, постарается обойти указанием на психологию. Но здесь опять-таки нельзя протаскивать сущее в смысле объективной науки, когда вопрос стоит о сущем в смысле жизненного мира. Ибо то, что с давних пор, во всяком случае, с момента обоснования нововременного объективизма в познании мира, называется психологией,— какую бы из исторических попыток ее построения мы ни взяли,— само собой разумеющимся образом имеет смысл «объективной» науки о субъективном. Позднее нам придется сделать проблему возможности объективной психологии предметом подробного разбирательства. Пока же, чтобы гарантированно избежать искушения подменить одно другим, следует четко уловить контраст между объективностью и свойственной жизненному миру субъективностью как то, что определяет основной смысл самой объективной научности.