PhilosofFine

Отвлечемся от того, что уже в понятии сознания «горизонта», в горизонтной интенциональности заключены весьма различные модусы «бессознательной» (в обычном, более узком смысле слова), и тем не менее тоже, как можно показать, живой и тоже (причем даже различными способами) функционирующей интенциональности, которые имеют свои собственные модальности значимости и собственные способы ее изменять. Как должен показать более точный анализ, у нас и помимо этого еще остаются «бессознательные» интенциональности. Ведь сюда можно было бы отнести открытые новейшей «глубинной психологией» (хотя ради этого мы и не отождествляем себя с ее теориями) вытесненные аффекты любви, унижения, «рессентимен-тов», бессознательно мотивируемые ими способы поведения и т. п. У них тоже есть свои модусы значимости (бытийные достоверности, ценностные, волевые достоверности и их модальные вариации), и поэтому в отношении них заранее учитывается то, что мы для себя прояснили на примере восприятия. Стремясь к чистой психологии, сам психолог никогда не должен разделять с личностями, становящимися его темой, их сколь угодно разнообразные значимости; пока длится его исследование, он вобще не должен занимать по отношению к ним никакой собственной позиции, причем заранее и универсально, в отношении всех еще не обнаруженных у них, еще скрытых от него в глубинах их жизни интенциональностей и, конечно, безотносительно к тому, сознаются ли они в определенном смысле самой личностью, или не сознаются. Сюда входят все хабитуальные черты, все интересы, длящиеся какое-то время или подчиняющие себе целую жизнь. В своей профессиональной жизни, в часы, отводимые этой профессии, психолог заранее, раз и навегда, воздерживается от какой бы то ни было собственной заинтересованности в интересах тематизируе-мых им личностей. Как только он нарушает это требование, он сразу же выпадает из своей темы. Интенциональности, в которых личности (чисто душевно) суть то, что они суть в себе и для себя самих, и свойственное им имманентное «со-отнесение-себя» и соотнесенность сразу же превращаются в реальные соотнесенности между этими личностями и какими-либо внешними по отношению к ним предметами мира, в чьи реальные соотнесенности они впелетены.

Но специфическую тему дескриптивной психологии составляет именно то, что собственно присуще личностям как таковым как субъектам в себе исключительно интен-циональной жизни, которая, в случае отдельной души, должна рассматриваться как ее собственная чисто интен-циональная взаимосвязь. Но каждая душа пребывает также в общности с другими, интенционально связанными между собой душами, т. е. входит в чисто интенциональную, существенным образом внутренне замкнутую взаимосвязь, во взаимосвязь интерсубъективности. Этим мы еще займемся. Здесь же для нас чрезвычайно примечательным оказывается этот двоякий способ, каким могут быть тема-тизированы субъекты; эта двойная установка, в которой все они, сколь ни различны, обнаруживают тем не менее отвечающие их существу свойства: с одной стороны, личности чисто внутренне соотносят себя с осознаваемыми ими, интенционально значимыми для них вещами в рамках интенционально значимого для них мира; с другой — эти личности, будучи реальностями в реальном мире, стоят в реальном отношении к вещам мира.Чисто дескриптивная психология тематизирует личности в чисто внутренней установке эпохе, и отсюда возникает ее тема: душа.

При этом мы, конечно, трактуем понятие дескриптивной психологии столь же широко, как и понятие других дескриптивных наук, которые не только привязаны к одним лишь данностям прямого созерцания, но и строят свои умозаключения в отношении того, что никаким действительно опытным созерцанием не может быть реализовано как действительно сущее, разве что оно будет репрезентировано в созерцаниях по аналогии. Так геология и палеонтология являются «дескриптивными науками», хотя они углубляются в такие климатические периоды Земли, где аналогические созерцания в отношении индуцируемых ими живых существ в принципе не могут репрезентировать их для возможного опыта. Нечто подобное справедливо и