Две проблемы манипулятивного реализма
Пожалуй, наиболее серьезную конкуренцию выбранной нами версии научного реализма может составить манипулятивный реализм Я. Хакинга, но, как показано ниже, эта версия также не лишена серьезных трудностей. Согласно научному реализму построение научных теорий имеет своей целью достижение истинного знания о не зависящей от сознания реальности, а их принятие научным сообществом теории означает фактическое обоснование веры в то, что она истинна. Антиреализм полагает целью построения научных теорий не столько истинное описание теорией реальности, сколько успешность ее работы в исследуемой области.
Говоря о различиях между научным реализмом и антиреализмом, остановимся кратко на гносеологической составляющей, обосновывающей принятие научным сообществом новых концепций в области фундаментальных исследований, а точнее, обусловливающей обоснованность наших вер в то, что выбор между конкурирующими научными теориями действительно обоснован. Традиционно в целом научный способ познания реальности тесно связан, во-первых, с концептуальным выражением реальности и, во-вторых, с процедурами эмпирической проверки (выбора). Обращение к науке и научной теории является бессмысленным без фиксации конкретной концептуальной схемы, посредством которой и происходит рассмотрение объектов научной теории, а значит, и реальности, которую стремится описать наука. Вопрос о том, что есть реальность, описываемая научной теорией, не так прост, как может показаться на первый взгляд. На наш взгляд, представление о реальности формируется хорошо проинтерпретированной научной теорией. Таким образом, как это ни парадоксально, существование реальности необходимо доказывать, используя концептуальный аппарат теории. Данное требование является, бесспорно, важным при ответе на главный вопрос философии естествознания - какую реальность описывает та или иная теория?
Далее, принято считать, что научное знание в современном виде возникло в конце XVI - начале XVII в., а именно с фиксации Ф. Бэконом эмпирического метода как метода получения нового знания и успехов методов теоретической механики И. Ньютона. В данном случае понятие «эмпирия» не ограничивается понятиями «эксперимент» или «наблюдение», намного важнее, что оно дает возможность сравнения экспериментальных данных с теоретическими моделями, построенными на основе других эмпирических данных (либо теоретических моделей с моделями, построенными на основе эмпирических данных), и, таким образом, позволяет получить новое знание. Обратим внимание также на то, что, как правило, эксперимент проводится с понятиями (внутри понятийного каркаса) конкретной теории и опирается на ее заключения. Вследствие этого большинство проводимых экспериментов являются лишь иллюстрациями конкретных теорий. Например, известный эксперимент с тележкой, движущейся по наклонной плоскости, и каплями жидкости является лишь иллюстрацией второго закона Ньютона, а не его доказательством. Поэтому традиционно более эпистемологически значимым принято считать эксперимент, позволяющий сделать выбор между различными теоретическими концепциями.
На наш взгляд, в настоящее время указанный выше стандарт, обеспечивающий обоснованность наших вер в адекватность научного знания, трансформировался в требование более общего плана: от научной теории кроме логически связанных теоретических построений требуется удовлетворение стандарту «хорошей интерпретации». До определенного момента понятие «хорошей интерпретации» научной теории, как правило, однозначно и исключительно связывалось с понятием эмпирии и процедурой ее эмпирической проверки. На современном этапе в понятие «хорошей интерпретации» научной теории (а в некотором смысле и обоснованности и достоверности научного знания) включают определенные гносеологические установки, напрямую уже не связываемые с непосредственной эмпирической проверкой положений теории. Возможно, данное обстоятельство вызвано известными трудностями эмпирической науки сегодня, когда на смену эмпирической проверке в таких областях знания, как космология и физика высоких энергий, приходит понятие косвенной эмпирической проверки. В то же время это может быть связано с тем, что уровень опосредования современными научными теориями реальности становится выше, чем это было еще в середине XX в. Объекты, с которыми работали исследователи в рамках научных теорий в области молекулярной, атомной, ядерной физик, поддавались непосредственному эмпирическому исследованию. Даже когда философские дискуссии затрагивали новую (для середины ХХ в.) трактовку телескопической проблемы Галилея, большинство исследователей продолжали верить в непоколебимость эмпирического обоснования научного знания (более того, продолжали считать его единственно возможным), даже если приходилось считаться с тем, что между исследователем и объектом исследования «находится» сложный прибор [Кун, 2001].
Смотрите также
Интуитивизм и иерархический персонализм Н. О. Лосского
Характерной особенностью русской религиозной философии конца XIX-XX в. является
поворот к метафизике. В этом отношении она в известном смысле опередила аналогичный
поворот к онтологии, осуществлен ...
Философия "высшего синтеза" А. Ф. Лосева
Многогранные идеи Алексея Федоровича Лосева (1893-1988) - своеобразная страница
в истории русской религиозно-философской мысли. Он один из немногих крупных ее представителей,
оставшихся в послерев ...
"Религиозный материализм" С. Н. Булгакова
Творчество Сергея Николаевича Булгакова (1871-1944) занимает в русской религиозно-философской
мысли XX в. одно из центральных мест. Он проделал впечатляющую идейную эволюцию
от сторонника "ле ...