PhilosofFine

Василий Васильевич Розанов (1856-1919) - один из самых оригинальных и трудно поддающихся толкованию мыслителей конца XIX - начала XX в. Его почти невозможно вписать в какое-либо "направление". Истолковать его метафизику по-своему пытались такие философы, как Н. А. Бердяев, Н. О. Лосский, В. В. Зеньковский, Г. В. Флоровский и др.

Говоря о Розанове-писателе, часто цитируют слова из "Уединенного" о "музыке в душе". Но еще в 1900 г. в предисловии к сборнику "Природа и история" он произнес нечто сходное, без чего невозможно понять не только его литературное, но и философское творчество: "Говорят, какой-то автор сказал, что он не хочет иметь толпы читателей, но хочет иметь интимного читателя. Кто же этого не желает; но я имел радость видеть, ощущать около себя таких читателей. Что значит "интимный читатель"? Такой, который слышит музыку души автора, а не только слышит его слова; и имея этот ключ от его произведений, достаточно властно умеет и хочет поправлять его".

Эти слова, вне всякого сомнения, раскрывают особенность философствования Розанова. "Музыка души", т. е. то, что за словами, для него была важнее отдельных суждений и выводов. Поэтому Розанов не боится вводить в свои работы диалогическое начало. В частности, на этой "музыке души" держатся его книги, которые содержат полемические материалы (часто направленные против розановских идей) и вообще чужие тексты, сопровождаемые собственным постраничным комментарием Розанова.

В изучении философии Розанова важно не только, что он говорит, но и как он это делает. Интонация его речи несет в себе второй, глубинный смысл высказываемых суждений. Именно вслушиваясь в эту интонацию, мы можем поставить под сомнение большинство расхожих мнений о Розанове-мыслителе.

Философию Розанова часто пытались интерпретировать как пантеизм, отождествляющий Бога с миром ("мистический пантеизм", согласно А. С. Волжскому (Глинке), "имманентный пантеизм", согласно Н. А. Бердяеву и т. д.). Но любовь Розанова к плоти земной носит вовсе не пантеистический характер. Это любовь к творению Божию.

Не менее распространен взгляд на Розанова, как на "богоборца" (Флоренский), как на "человека религиозной страсти", который был "слепой в религии" и потому "так и не увидел христианства" (Флоровский), который прошел мимо Христа (Бердяев).

Неточность большинства толкований метафизики Розанова вызвана тем, что ее разбирали "по темам", говорили о странной "эволюции" взглядов мыслителя: то он увлечен иудаизмом, то позволяет себе в его сторону самые резкие высказывания, то опять с его уст срывается "осанна" иудаизму. И такие же странные колебания взглядов (то защитник, то хулитель) претерпевает Розанов в отношении к христианству, православию, самому образу Христа. Между тем знаменитое восклицание Розанова, что сам он "бездарен", да тема его гениальна, как раз подразумевает необходимость разных точек зрения на один и тот же предмет, что сам Розанов и осуществил в своем творчестве. Причем, нужно заметить, эти разные точки зрения имели все-таки единую основу.

В статье "Может ли быть мозаична историческая культура?" Розанов, "исправляя" расхожее мнение об известных течениях в русской философской и общественной мысли, говорит слова, важные для понимания его собственной философии: "Вся разница между славянофилами и западниками заключается в том, что взгляд первых на историю есть органический, а вторые смотрят на нее, как на простое механическое делание".